Опера, точнее ее часовой дайджест, открыла с помощью кукол новое пространство выразительности. Фото со страницы Театра кукол Карелии в «ВКонтакте»
Премьера комикс-оперы «КвинПикS» по мотивам «Пиковой дамы» Чайковского состоялась в Театре кукол Республики Карелия. Режиссером и сценографом спектакля стал Виктор Плотников, автором саундтрека – композитор Кирилл Лихин.
Когда заглядываешь в программку, читая характеристики персонажей, внутри все холодеет. Но может ли быть иначе, коль скоро импульсом стал сериал Линча о сюрреалистических гримасах провинциального городка с ложным лоском и благополучием мирных фасадов и убогостью «закулисья» повседневности. «Старуха – обедневшая победительница чемпионата мира «Тетрис-89», Князь – богатый мажор-байкер, Гера – парень из провинции, бедный студент, живет в общежитии». Из описания пространства действия выясняется, что «на окраине города спрятался двор со следами прошлого: ржавая ограда усадьбы, статуи Дианы с веслом и Геракла, разрывающего пасть гидре империализма». «Бежать хотел бы прочь, но нету силы» – так, подобно Герману, ставшему в кукольной версии Герой, хотелось импульсивно среагировать на резкий перпендикуляр к классике, однако спешить с постановкой диагноза не стоило.
Как только зал накрыла темнота, его пронзила шальная фонограмма, в которой, перебивая друг друга, пронеслись головокружительный пассаж-молния в духе Первого фортепианного концерта Чайковского, пара заразительных фанфарных аккордов из сверкающей «Барселоны» Меркьюри и Кабалье и марш из «Щелкунчика» – дерзкий, будоражащий коктейль для затравки. Многорукое существо с электрогитарой, синтезатором и саксофоном наперевес, похожее на очень стройного, высокого и худого Петра Ильича в панковском прикиде, подобно Шиве начинает создавать и преобразовывать кукольно-оперную Вселенную. И тут уж не до скуки, только держись на крутых поворотах сюжета. На сцене лишь куклы, марионетки, а люди, словно наблюдатели за своими нравами, – сверху. Создают иллюзию кукол, творящих хрупкий, натянутый на струнах мир.
По просьбе кукольного кудесника и мага Виктора Плотникова в театре изготовили пантограф, по рельсам которого и управляли марионетками кукловоды, счастливо освоившие новую технику. А на поклонах под задорную пастораль «Искренность пастушки» они дали полюбоваться собой и своей стильной черной униформой.
Синтетическое творение заставило вспомнить о синтезе искусств, воспетом Рихардом Вагнером. На спектакле все время думаешь – а что в нем воздействует сильнее: фантастической ли красоты и выделки куклы с их бездонной меланхолией взглядов, виртуозное ли кукловождение в непопулярной технике марионеток или то, что сотворили его создатели с музыкой Чайковского, превратив ее не то в кабаре, не то в мюзикл, оправдав удобным словечком «комикс»? Филигранная работа Виктора Плотникова, демиурга спектакля, единого в трех лицах – постановщика, сценографа и автора кукол и костюмов, не вызвала никаких сомнений в доминирующей роли кукол. Но то, что совершил с до боли любимой музыкой «Пиковой дамы» Чайковского Кирилл Лихин, натолкнуло на мысль, что опера, точнее ее часовой дайджест, предстала едва ли не впервые в столь жанрово деформированном виде, открыв с помощью кукол совершенно новое для себя пространство выразительности.
Виктор Плотников нашел для этого определение «многоуровневая цитатная комбинаторика». Все это по духу, да и по жанру проистекает из кабаретно-капустных историй. Однако в этой кукольной «Пиковой даме» с изменением тембральных, ритмических и гармонических характеристик оригинала в сторону утрировки и гротеска, с вольной перетасовкой картин содержательность оперы не только не уменьшилась, но укрупнилась, заострилась, обрела значение вселенских символов. Баллада Томского (тут – шляпник в киберпанковых очках, зеленом плаще и шузах на каблуках) «Однажды в Версале» превратилась в абсолютный хит – роскошную рок-балладу. Ариозо Германа «Прости, небесное создание» – в эстрадный шлягер. А романс Полины (с готскими крылышками черного ангела) «Подруги милые» – в зонг под стать Вайлю, в гимн декадентства, меланхолии, окутанный сигарным дымом ночи. Тонкие, но пленительно точные актерские голоса, которыми поют куклы арии, дуэты и ансамбли, придают оперным героям корневой смысл и объем, магнетически влюбляя в них зрителей.
В сцене дуэли Геры и Князя в березовой роще пригодилась музыка «Евгения Онегина», где Гера выходит с головой черного зайца, а Князь – Пьеро. В казарме Геры помимо Чайковского подголоском пробилась тема медленной части Третьей симфонии Брамса, мелодия «Жаворонка» Глинки иллюстрировала белую голубку как символ надежды, а ближе к финалу спектакля одним из контрапунктов расцвела и песня Сольвейг – концентрация ожидания, тоски, меланхолии. А вот для апгрейда лейтмотива трех карт композитор позаимствовал три до жути мрачные ноты из саундтрека к фильму «С широко закрытыми глазами» с его роковой беспросветностью. Только вместо «тройка, семерка, туз» тут из уст старухи прозвучало: «Женись на Лизе и увези в Майами. Вот тебе чит! И три клика выиграют кряду. Запомни: Ctrl, Page down, Shift». Слова либретто спектакля отсылают к отвязному молодежному жаргону, сленгу, культуре андеграунда. Графиня же здесь, в отличие от Пушкина и Чайковского, совсем не страшна, антимистична, она лишь помеха, атавизм, которую Гера толкает с балкона.
В Петрозаводске не только по градостроительному плану, но, кажется, и по иронии судьбы Музыкальный театр и Театр кукол расположены друг напротив друга, через площадь Кирова. В музыкальном идет полноценная «Пиковая дама» в постановке Юрия Александрова, кстати, не без дерзостей и хулиганских провокаций в режиссуре. Теперь у фанатов этой оперы появилась уникальная возможность выбирать между традиционной «Пиковой дамой» и новым кукольным шедевром, который открыл новую страницу в мировой истории интерпретаций этого опуса Чайковского/Пушкина. Даже цветовая гамма обоих спектаклей как будто игриво срифмовалась, замешанная на красках сумрака, ночи, света электрических ламп. Они оба словно глядятся друг в друга, как маски трагического и комического, как высокое и то, что снижает пафос, как великое и то, что проверяет его на величие, и за каким из этих полюсов сила, будет решать зритель. Плотников и Лихин поставили вопрос: по силам ли куклам опера? Оказалось, что вместе с оперой куклы обретают колоссальную магию, стыкуясь на общей территории условности. Кому на этом спектакле достается больше наслаждения – фанатам оперы или влюбленным в искусство марионеток? А что, если и те и другие получают здесь любовь двойную: что может быть лучше?
Петрозаводск – Санкт-Петербург
