Завод «Красный гвоздильщик» – в макете и на фотографиях. Фото со страницы Фонда Якова Чернихова в Facebook
«Умение фантазировать… есть первая основа новой архитектуры», – считал Яков Чернихов (1889–1951). Неудивительно, что организованная Фондом имени Чернихова выставка названа «Образами архитектуры» – она показывает не только и, может быть, даже не столько конструкции, по крайней мере не они тут производят главное впечатление, – сколько графические мечтания, стирающие границы эпох и даже видам старинных городов придающие футуристический оттенок.
Известное в авангарде архитектурное сооружение Чернихова – водонапорная башня и канатный цех завода «Красный гвоздильщик» в Ленинграде (1929–1931). Но черниховское влияние как архитектора-художника было даже сильнее – в сериях архитектурных сказок и фантазий. Они так и называются, «Архитектурные сказки» (1927–1944) и «Старые города» (1933–1942) – это маленькие цветные картинки, для разглядывания которых дают лупу. Рисовал ли Чернихов что-то итальянистое, похожее на купол Санта-Мария дель Фьоре, фантазировал ли на тему самой-самой ранней архитектуры, – какой-то будто органический рост форм там и там придавал действительно сказочный налет и всамделишному, и придуманному. Где понятие ритма отчетливо роднит архитектуру с музыкой. И где в архитектурных экзерсисах так важен становится цвет, и декоративность, и живописность которого Чернихов ценил, – недаром поначалу он учился на живописца.
Сперва в Одесском художественном училище, затем в петербургской Академии художеств, где, правда, через пару лет перешел на архитектурное отделение, но и его окончил в звании архитектора-художника в классе Леонтия Бенуа.
Эти его рисованные фантазии, за которые Чернихова прозвали «советским Пиранези», показываемые рядом с серией «Архитектурных пейзажей» (1930–1932), «прорастающих» в небо сооружений-колоссов века машинных форм, иллюстрируют еще и другое – простую, хотя порой забываемую в запале все переделить на нужное и ненужное, «актуальное» и отжившее свой век, идею о непрерывности художественной традиции, где единственным естественным критерием было и остается качество произведения.
На выставке соорудили инсталляцию с рабочим столом Чернихова в доме на канале Грибоедова: среди рисунков, живописи, списков дел – черновик письма 1938 года от опального после критики, которой подверглось движение конструктивиста, архитектора Сталину с попыткой объяснить свое видение и свою задачу… Напротив этого рабочего стола – другой, с микроскопом – вариация на тему рабочего места в Военно-микробиологическом институте, где Чернихов в первой половине 1920-х работал в графическом кабинете, делая зарисовки микроорганизмов. Они пригодятся для его серии «Аристография» (1915–1920), осмысления супрематизма. Изданные им книги, кипа чертежей, – поражаешься энергии архитектора, которого, впрочем, искусствовед Григорий Серый (Гингер) назвал «человеком-заводом».
Сейчас в Москве еще не закрылись ретроспектива Лисицкого, разделенная между Еврейским музеем и Третьяковкой, и выставка Малевича в комплексе «Рабочий и колхозница», там есть их варианты архитектурного развития супрематизма. Свой – у Чернихова, супрематическая эстетика и логика очевидны, но вместе с тем читаешь, что архитектор полагал «классический» супрематизм слишком спокойным, ограниченным в плане возможностей комбинирования и динамики, то есть в смысле формообразования, которым так грезил Чернихов.
В этом самом формообразовании, где подспорьем ему была бумажная архитектура, – графика была, наверное, самым адекватным его футурологическому воображению материалом (и, в общем, современный перевод некоторых его рисунков в объемные модели ничего нового не добавляет). Он ведь в 1927-м открыл в Ленинграде свою Научно-экспериментальную лабораторию архитектурных форм и методов графирования (именно так), ключевые для него понятия – уже в заглавии. А графика как самое адекватное воплощение – это работало что в «Архитектурных сказках», что в фантазиях на тему небоскребов, футуристичных, но выросших все-таки из корней беспредметности, которую Чернихов называл базой новых архитектурных экспериментов (к слову, другой вариант футуристического города и утопии авангарда – придуманный Георгием Крутиковым «Город будущего» с перспективой «Летающего города» показывают здесь по соседству, на выставке «Авангардстрой» в главной анфиладе музея). Сегодня небоскребами никого не удивить, разве что испугать, только по сравнению с этими рисунками выглядят они банально.
